Дмитрий Лямочкин: «Мы исследуем душу человека»
- Воскресенье, Апрель 8, 2018, 7:01
- Интервью
- Добавить комментарий
В Новом зале «Ведогонь-театра» готовится премьера спектакля «Какой уж тут Миколка!..» Сцены из романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» в оригинальном прочтении Дмитрия Лямочкина можно будет увидеть уже 11 и 12 апреля. О своей самостоятельной работе, о совести и о Миколке рассказывает режиссер спектакля Дмитрий Лямочкин.
— Почему вы выбрали для своей режиссерской работы Ф. М. Достоевского?
— Идея зрела у меня давно, еще с института. Я всегда хотел сыграть Порфирия Петровича — и эту мечту я исполнил на юбилейном вечере — а потом понял, что можно сделать полноценный спектакль. Я с этой затеей обратился к нашему главному художнику Кириллу Данилову, и он предложил для тех сцен, что я наметил, декорацию кабака. Художественный руководитель идею одобрил, и мы начали работу.
— Вы сами выбирали сцены из романа?
— Да, мне всегда нравилась сцена Свидригайлова с Дуней, само собой Порфирий Петрович с Родионом Романовичем и, конечно, Мармеладов. Это вообще, я считаю, квинтэссенция всего! Мне в свое время монолог Мармеладова дали в институте читать, а там 14 страниц текста! Думал, в жизни не выучу… Прочел, смотрю — листы мокрые, а это я, оказывается, реву. Второй раз прочел и выучил наизусть. 14 страниц со второго раза. Так что мне этот монолог очень дорог.
— Но такой набор сцен исключает многих ключевых персонажей…
— А у нас ведь и не было задачи поставить полное произведение. Я сначала вообще хотел делать спектакль без Раскольникова. Но в процессе работы мы поняли, что мы сильно заморачиваем голову зрителю, и из тех сцен, что я взял, надо делать какую-то совсем другую фантазию. Этот спектакль — зарисовка, попытка понять, что есть на самом деле «Преступление и наказание». Традиционно мы осуждаем Раскольникова, но ведь все не без греха. И вот каково преступление других и какое их ждет наказание, мне и хотелось исследовать. Мы и место особое выбрали — кабак — потому как, где еще русскому человеку выговориться, где он ищет поддержку, совет? В церкви или в кабаке.
— Можно сказать, что это исповедь героев?
— Вот так впрямую:наверное, все-таки нет. Но то, что в первую очередь мы, конечно, обращались к совести каждого — да. Ведь интересно, почему преступники часто в тюрьме вдруг приходят к Богу, читают Библию, крестятся?.. Это же очень любопытная штука.
— Спектакль больше о преступлении или о наказании?
— Если выбирать из этих двух категорий, то, наверное, больше о наказании. Потому что, как правило, преступление совершает тело, а расплачивается душа. Мы как раз именно это и исследуем — душу человека. А преступление остается вне сферы нашего спектакля: оно уже было совершено, где-то и когда-то, а теперь время расплаты. И каждый здесь остается со своим грехом и своим наказанием.
— В спектакле присутствует один загадочный персонаж — половой. Что это за образ?
— Сначала я хотел ввести между сценами цыганку в качестве интермедии. Но поскольку это кабак, возник половой. Это своего рода смотрящий, чёрт, нечто — не знаю, как правильно его назвать… Все эти герои вместе по роману в общем-то не пересекались, а я свел их в одном месте — как бы в чистилище, если говорить уже о метафизики — где вот стоят столы, за ними персонажи, а за каждым столом — наблюдатель. У нас с Сережей Зайцевым, исполняющим как раз роль полового, было много споров: должен ли он мешать героям или менять ход событий. Вот в моем понимании нарушать действие Достоевского нельзя. Это можно сравнить с читателем: когда ты открываешь книгу, ты ведь присутствуешь там, внутри, вместе с персонажами, кому-то сочувствуешь, кому-то нет и в любой момент можешь прерваться, отложить книгу, а потом вновь раскрыть и пойти с того места, где остановился… или с любого другого. Так и половой. Он всю эту историю знает — бесконечное мучение этих душ-персонажей после того, как они были написаны…
— Необычно будут располагаться и зрительские места…
— Да, это было задано самой декорацией: квадратный стол и актеры, располагающиеся сначала среди зрителей, а затем вокруг этого стола. Здесь есть скрытый символизм — мы его не подчеркиваем, но в голове держим — большой и малый кресты. А зритель, сидящий по периметру, становится частью этого пространства, частью кабака, и актеры общаются с ним, пытаются быть понятыми. Порфирий Петрович, например, с одной стороны, Родиона Романовича провоцирует, а с другой — у зрителя выспрашивает: вас, мол, ничего не настораживает? Вот все твердят, что Миколка убил, а все-таки не сходится… С этими вопросами в церковь не придешь, там только к Богу можно обратиться, потому он и идет в кабак, где с людьми поговорить можно. И зритель становится соучастником этого действия.
— Имя Миколки есть и в названии. Но не все, к сожалению, помнят кто это.
— Вот хотя бы для этого можно прийти на спектакль. Восполнить пробел… А название — «Какой уж тут Миколка!..» — это коллективное творчество. Не помню уж, кто его предложил, но мне оно глянулось, потому что созвучно с идеей спектакля. Мы ведь как раз говорим о душе и о совести, и можно, конечно, все перебросить на Миколку, но ты все равно будешь знать, кто виноват. От себя не убежишь. Так что причем тут Миколка! Тут каждый должен за себя отвечать.
— Роман «Преступление и наказание» включен в школьную программу. А Ваш спектакль кому адресован?
— Я рассчитывал в первую очередь на думающего зрителя. Спектакль-то у нас не развлекательный, тут и взрослый не всякий разберется… А с другой стороны, может, и школьников заинтересует. Даже если и будет их что-то смущать, надо помнить, что это театр. А в театре возможно все, кроме пошлости и глупости. У нас, к сожалению, с юмором плохо — не самое комедийное произведение все-таки, но, надеюсь, скучно не будет.
— Практически сразу после премьеры у Вас состоится неформальная встреча со зрителем. Готовы к вопросам о своей режиссерской работе?
— Было бы конечно любопытно поговорить об этом. Мы ведь под час зрительское мнение знаем только по аплодисментам и по реакциям в зале, а в таких работах было бы интересно разобраться. Какой отклик она нашла?.. Я, конечно, мог бы рассказать, как создавался спектакль, хотя это, в общем-то, рутина. Мне порой кажется, что я прошел практически ад. Но благодаря этой работе я, не скажу, что пришел к Богу, но стал более умиротворенным что ли…
По материалам «Ведогонь-театра»
Еще по теме
Оставить комментарий
Вы должны авторизоваться для комментирования.
